Неточные совпадения
«Увяз, любезный друг, по уши увяз, — думал Обломов, провожая его глазами. — И слеп, и глух, и нем для всего остального в мире. А выйдет в люди, будет со временем ворочать делами и чинов нахватает… У нас это называется тоже карьерой! А
как мало тут человека-то нужно: ума его,
воли, чувства — зачем это? Роскошь! И проживет свой век, и не пошевелится в нем многое, многое… А между тем
работает с двенадцати до пяти в канцелярии, с восьми до двенадцати дома — несчастный!»
Психические больные,
как я говорил уже, на Сахалине не имеют отдельного помещения; при мне одни из них помещались в селении Корсаковском, вместе с сифилитиками, причем один даже,
как мне рассказывали, заразился сифилисом, другие, живя на
воле,
работали наравне со здоровыми, сожительствовали, убегали, были судимы.
Не было внешнего давления,
как в казенное время, но «вольные» рабочие со своей волчьей
волей не знали, куда деваться, и шли
работать к той же компании на самых невыгодных условиях,
как вообще было обставлено дело: досыта не наешься и с голоду не умрешь.
— Тебе вот «кажется», а поразмысли да посуди — ан, может, и не так на поверку выйдет. Теперь,
как ты за ржицей ко мне пришел, грех сказать! очень ты ко мне почтителен и ласков; а в позапрошлом году, помнишь, когда жнеи мне понадобились, а я к вам, к мужичкам, на поклон пришел? помогите, мол, братцы, вызвольте! вы что на мою просьбу ответили? Самим, говорят, жать надо! Нынче, говорят, не прежнее время, чтоб на господ
работать, нынче —
воля!
Воля, а ржицы нет!
— Приелась. Погоди с недельку, здесь
поработаешь — и тебя от еды отвалит… Я похлеще тебя ашал,
как с
воли пришел, а теперь и глядеть противно.
— Здесь все друг другу чужие, пока не помрут… А отсюда живы редко выходят. Работа легкая, часа два-три утром, столько же вечером, кормят сытно, а тут тебе и конец… Ну эта легкая-то работа и манит всякого… Мужик сюда мало идет, вреды боится, а уж если идет
какой, так либо забулдыга, либо пропоец… Здесь больше отставной солдат
работает али никчемушный служащий, что от дела отбился. Кому сунуться некуда… С голоду да с холоду… Да наш брат, гиляй бездомный, который,
как медведь, любит летом
волю, а зимой нору…
Я обожал этого профессора, этого жалкого подагрика, я
работал на него
как вол!
Жадов. Да ты пожалей меня; я и так
работаю как вол.
Боже мой, не то что человеком, лучше быть
волом, лучше быть простою лошадью, только бы
работать, чем молодой женщиной, которая встает в двенадцать часов дня, потом пьет в постели кофе, потом два часа одевается… о,
как это ужасно!
— Вот тебя тут, Настасьюшка, никто не будет беспокоить, — сказал Крылушкин, — хочешь сиди, хочешь спи, хочешь
работай или гуляй, — что хочешь, то и делай. А скучно станет, вот с Митревной поболтай, ко мне приди, вот тут же через Митревнину комнату. Не скучай! Чего скучать? Все божья власть, бог дал горе, бог и обрадует. А меня ты не бойся; я такой же человек,
как и ты. Ничего я не знаю и ни с кем не знаюсь, а верую, что всякая болезнь от господа посылается на человека и по господней
воле проходит.
Работает как вол, никуда не ходит, только свои песни поет.
Все
работают как волы и все копят деньги,
как жиды.
Полканов наслаждался растительной жизнью, со дня на день откладывая решение приняться за работу. Иногда ему становилось скучно, он укорял себя в бездеятельности, недостатке
воли, но всё это не возбуждало у него желания
работать, и он объяснял себе свою лень стремлением организма к накоплению энергии. По утрам, просыпаясь после здорового, крепкого сна, он, с наслажденном потягиваясь, отмечал,
как упруги его мускулы, эластична кожа,
как свободно и глубоко дышат лёгкие.
— Очень просто: пришел, нанялся в работники,
работал как вол… Вот ляжем-ка тут над озером.
—
Какая ж это
воля, батюшко, коли нас снова на барщину гонят…
Как, значит, ежели бы мы вольные — шабаш на господ
работать! А нас опять гонят… А мы супротив закона не желаем. Теперь же опять взять хоть усадьбы… Эк их сколько дворов либо прочь сноси, либо выкуп плати! это за што же выкуп?.. Прежде испокон веку и отцы, и деды все жили да жили, а нам на-ко-ся вдруг — нельзя!
Он кутил, ездил к цыганкам, был моим благодетелем, а я в это время жил в дешевом, грязном номере,
работал день и ночь,
как вол, голодал и томился, что живу на чужой счет.
И этот самый Горлов держится со мною,
как кроткая овечка, и
работает как вол.
Ну и довольно… Но у ней нет ничего своего!.. Ничего! Или так, пустяки, экономия от туалета, от расходов…
Как же могла она в десять лет, постоянно
работая умом и
волей, очутиться в таком положении?
Муж
работает, трудится,
как вол,
как с-с-скотина, а жена, подруга жизни, сидит,
как цацочка, ничего не делает и ждет только случая,
как бы побраниться от скуки с мужем.